О волшебстве пасеки

«Воспеты сосновые боры за тонкий запах смолы, рощи — за березовый дух, луга — за травяной и цветочный аромат. Все это правильно. Только воздух пасеки имеет в несколько раз более приятный и сложный букет, который сравнивать даже не с чем. Здесь есть: запах хвойных и лиственных почек, воска, прополиса, цветочной пыльцы в густой перемешке с ароматом мёда.

Какой бы ты ни был усталый, взвинченный чем-то и огорченный, откроешь крышку улья, пахнет на тебя своеобразным, присущим только пчелиному домику духом — да таким густым и вместе с тем легким, ароматным, обволакивающим, и ты себя уже бодрей почувствовал. А посмотришь второй, третий, пожуешь кусочек прополиса и не заметишь, куда делась усталость и раздражительность, откуда взялась легкость в теле; голова уже не болит, на душе хорошо, даже веселый мотивчик начинаешь напевать.

В критические минуты приступов стенокардии дышал я кислородом. Никакого сравнения с воздухом пасеки. Ничего лечебного не чувствовал, только горло сохло. Вот бы, часто думаю теперь, медикам попробовать накачать в кислородную подушку ульевой воздух и давать от сердечной недостаточности.

Пользы бы, пожалуй, больше было!

Под весну, истомленный зимними холодами, соскучившись по пасеке, жду не дождусь того дня, когда открою улей, вдохну полной грудью тот тонизирующий и манящий дух да получу пять — семь ужалений в руки — что глоток родниковой воды в овражке в жаркий полдень.

А какой запах свежего меда! Особенно когда начинается главный взяток. Пчелы без конца выстреливаются из летка, а навстречу им одна за другой возвращаются из полета и дыхания не могут успокоить — так тяжела ноша! К вечеру гудит улей. Положи руку на крышку и услышишь, как мелко дробит он от гула. То ульевые пчелы выпаривают из нектара воду, добавляют в него продукт глоточных желез и доводят мед до той бесподобной кондиции, каким поступает он к нам на стол. Без лаборатории живут, а лишнюю, даже десятую долю процента воды в меде не оставят. Только тогда начнут печатать ячейки с медом, когда все сделают, как им положено по велению природы. Вот у кого учиться аккуратности и точности!

К вечеру окутается пасека запахом свежего меда.

И как бы он тебе ни был знаком, как бы часто его ни вдыхал, нельзя не остановиться и не сделать нескольких глубоких вдохов во всю емкость легких. Ну, до чего же хорошо! Да, это он, воспетый древними напиток богов. Переночевать же в такое время на пасеке среди ульев— значит побывать в природной здравнице.

Мерцание крупных звезд над головой, монотонное гудение ульев со всех сторон, запах свежего меда с примесью прополиса убаюкивают, отвлекают от забот и суеты.

Если не поленишься и присветишь фонариком в верхний леток, то увидишь, как мельтешат небольшие стайки комаров, точно на струе воздуха, выходящего из вентилируемого улья. Есть что-то питательное для них в тех мельчайших частицах воздуха. Значит, не одному пасечнику люб запах свежего меда.

Засыпаешь под крики коростелей и уговоры перепелов: «Спать пора, спать пора…»

Утром просыпаешься с рассветом. В два раза меньше времени затратил на сон, чем в городской квартире, а такой бодрый, деятельный, на душе радость и благодать, что появляется шальная мысль: обнять и расцеловать весь мир.

Тяжелая роса осыпала кусты и травы. Замысловатое сооружение паука меж двух осинок хоть и отяжелело, зато стало явственней в своей неподражаемой красоте — серебряное и кружевное. Негустой пересвист птиц. Из недалекого оврага поднимается клочьями туман и размывается вверху. Как все прекрасно и хорошо!

А вот блеснул и луч солнышка, заиграла, заискрилась, округа бриллиантами росинок. Красота-то, какая, подумать только! А мы чего-то жмемся в кирпич, в бетон, в асфальт города. Главная здравница, выходит, не бог весть где. Не на берегу далекого моря — рядом, возле родного крыльца без отлучки от близких, без перемены климата.

Блажен тот, кто водит пчел!..»

(Из книги А.С. Панасенко. Пчелиный рой, 1991, Смоленск)