Заклинание лошадей

Случается такое, что рвется связь, установленная между душой живой и миром. Потерянная и ожесточенная, душа погружается в тень. Ее бытие превращается в бесконечное ожидание. Она отвергает саму себя.

Эта тема (а с ней и новая работа) пришла ко мне из фильма Заклинатель лошадей, оригинальное название The Horse Whisperer. Снят фильм в 1988 году Робертом Редфордом, он же играет роль заклинателя, Тома Букера. Это, как я называю, медленное кино. Во всех смыслах. Дайте себе время, если соберетесь, кто не видел, смотреть. Сюжет в основном своем нерве вторит книге — сценарий написан на основе произведения Николаса Эванса Whisperer, что переводят как Шептарь или тот же Заклинатель, — и хотя есть изумляющее меня мнение, что фильм до книги "не дотягивает", лично я не порекомендовала бы прежде читать... а может, и вообще — читать. Зато надо смотреть.

История простая: беда и то, как с ней справляются. Или не справляются.

Вопреки первому впечатлению, это кино не о лошадях. Конь в фильме, Пилигрим, — лишь волна, отправная точка. И точка эта тем интереснее, что вырастает не из человека, но прорастает в каждом персонаже своей линией, обнажая главную идею: что случается с душой, потерявшей или не обретшей доверие. Авторы — писатель и режиссер — щедры. Они не просто обозначают проблему, а еще и показывают механизм ее решения. В книге — довольно прямолинейно и узко, с затянутым подходом и обилием ответвлений. В фильме — исподволь и в полутонах, широко, но не менее определенно… в этом весь Редфорд.

К слову, когда я читала критику к фильму, в одной из любительских рецензий наткнулась на забавный тезис. Процитирую, чуть подправив: есть такая профессия — Роберт Редфорд, и в идеале овладеть ею смог только один человек, которого, как ни странно, зовут Роберт Редфорд. Вот уж правда! В своей профессии))) этот человек всегда выдает стопроцентный продукт. При этом совершенно не важно, о каком именно продукте — роли или фильме — идет речь. Все роли Редфорда — это сам Редфорд в предлагаемых обстоятельствах. Все постановки Редфорда — это его genius loci, ибо нет места без гения.

Итак…

Разве не странно, что переживание (или воспоминание) о боли всегда трагичнее самой боли? Как получается, что тело может снести, а сердце — нет? И тут мы возвращаемся к тому, что выше упомянула как доверие.

Тело знает о мире тленном больше, чем душа. Погасить в нем живой огонь не так просто, как может показаться. Раны зарастают, рефлексы восстанавливаются… Тело не спрашивает о добре и зле. Доверие тела жизни — безусловно. И это почти чистая математика, все решает процент совместимости повреждений с жизнью.

С душой сложнее. Душа играет на чужой территории. Она в этом мире — пришелица. Его физические законы ей чужды и над ней не властны. Но и она над ними не властна… пока не обретет доверие. Только ее доверие — обусловлено. И спрашивать о добре и зле душа будет обязательно…

Наверное, каждый хоть раз в жизни нес в себе Пилигрима. И, наверное, каждого раньше или позже раздирал вопрос: разве даром богобоязнен Иов? И оказывались тогда рядом те, кто сетовал и утешал, укорял и припоминал, взывал к разуму или законам, раздражался или глядел с жалостью, упрашивал или убеждал…

А ведь мир многолик. И то, что дает жизнь, как вода, однажды может отобрать ее. А то, что жизнь отбирает, как яд, в иной час может ее подарить. Неисповедимы пути истины, но не ведут они никогда ко лжи. И светила ходят не волей человека, но человек знает их путь, а потому имеющий глаза разумеет, что за темным часом наступает рассвет. Любая потеря таит в себе зерно обретения. Любое обретение прорастает разрушением — так замыкается круг.

Доверие — великий механизм жизни. В любой, кажущейся самой безнадежной, ситуации, у души живой всегда есть выбор: сопротивляться жизни или принять ее. Ведь то, что выглядит порой полным поражением, вовсе не обязательно им является. Кому-то везет овладеть этим великим механизмом спонтанно, кто-то обретает понимание о нем в поражениях и победах, а кому-то — чья душа потерялась и ожесточилась — требуется заклинание.

И что есть заклинание? Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мною… Принимать жизнь такой, какая она есть, значит — не останавливаться, не переставать.

Верить. Надеяться. Любить.

Сокрушенный, словно оказавшийся на глубине не умеющий плавать, Пилигрим отчаянно сопротивлялся тому, чтобы опуститься на дно, и не находил сил выбраться на берег. Том Букер (читай: жизнь, провидение, Создатель… вставить нужное слово) не сетовал и не утешал, не укорял и не припоминал, не взывал к разуму или законам, не раздражался, не глядел с жалостью, не упрашивал и не убеждал поверить. Он просто приблизил дно. И вынудил его коснуться (читай: довериться). И оковы — вдруг пали. Дно оказалось не концом, а началом. Той точкой, от которой можно оттолкнуться, чтобы идти дальше.

Как трудно человеку порой сломить инстинкты, не цепляться за былинки, для падение! Как тяжело доверять себе и жизни настолько, чтобы и в западне видеть спасение! И ведь это вовсе не мужество — доверие, хотя оно сильнее мужества. И это не хитрость, хотя и изощреннее. И не волшебство, хотя и чудеснее. Все в этом мире давно взвешено. И когда где-то убавляется, где-то — прибывает. И если, рождаясь, мы доверчиво входим в жизнь, как в поток, имеющий свое направление, то почему однажды вдруг решаем, что надо грести в другую сторону? Доверять легко. Это естественное состояние. Главное не забыть об этом, когда окажешься на глубине.

В своей новой работе я хотела выразить ярость, покрываемую любовью, огонь, который не обжигает, но — согревает. Недаром выбран для этого сердолик, дивный камень, несущий в себе проникновенное тепло, а потому укрепляющий в умении доверять.

Посмотреть колье ЗАКЛИНАНИЕ ЛОШАДЕЙ в магазине можно здесь.

Благодарю всех, кто заглянул!