Ингушетия — страна башен
Спасибо предкам за историю и за такую красоту в горах!
Ингушетию называют страной башен, и хотя похожие есть и в Чечне, и в Грузии, и в Осетии, историки утверждают, что строить их начали именно ингуши. Все древние каменные постройки Кавказа так или иначе объединены общими признаками, однако наибольшее распространение возведение родовых башен получило именно в средневековой горной Ингушетии, что позволяет признать древних ингушей основоположниками башенного зодчества. Секреты своего мастерства мастера хранили в строжайшем секрете и передавали по наследству из поколения в поколение.
Боевая башня изображена на гербе Ингушетии.
Поселения ингушей представляли собой укрепленные небольшие замки, обнесенные стеной, а иногда и рвом. Внутри располагались жилые, боевые башни и хозяйственные постройки. Ингушские постройки отличала «аккуратность, продуманность и монументальность».
Толщина стен боевых башен могла доходить до одного метра, а в кладку были встроены кормушки и коновязи.
Башенные комплексы строились не ради красоты, а ради выживания рода и его защиты. В древние времена люди старались оградить себя от междоусобиц и набегов соседей. Кроме того, через ущелья лежал путь к западным и северным землям, через который проходили не караваны только дружественных народов — это был Великий Шелковый путь.
Напомним, что Великий шёлковый путь — дорога, связывавшая Восточную Азию со Средиземноморьем в древности и в Средние века. Само же понятие было введено лишь в 1877 году немецким географом и геологом - бароном Фердинандом фон Рихтгофеном.
Первым по пути отправились китайские торговцы шелком, а обратно везли нефрит и жадеит, а потом и арабских скакунов. Первый караван с шёлком и бронзовыми зеркалами вышел из Китая в 121 году до н. э.
Маршрут часто претерпевал изменения, из-за того, что пересекал большое число стран, имевших абсолютно разные политические взаимоотношения между собой в разные временные отрезки.
Одно из таких ответвлений проходило через Россию, в её современных политических границах, через территорию современных республик Северного Кавказа и в частности, через Джейрахское ущелье, которое называют изумрудом Ингушетии. Именно тут сосредоточены башни, которые ингуши строили для контроля торговых караванов, охраны их и сбора пошлины.
Каждый род строил себе башню в труднодоступных местах: чем древнее селение, тем оно будет выше в горах или глубже среди скал и лесов. Крутизна склона тоже играла немалую роль.
Поселение основывалось в наиболее стратегически выгодном месте: у дороги, у переправы через реку, у входа в ущелье, и также при выборе учитывались природные условия и качество почвы.
По преданию, когда под стены башенного комплекса Вовнушки пришли татаро-монголы, местные жители, не мудрствуя лукаво, высыпали со стен мешок с фасолью. Этого оказалось достаточно, чтобы завоеватели скатились вниз, так и не сумев подобраться к стенам башен.
Помимо внешних врагов, от которых требовалась защита, боевые башни спасали членов рода в случае, когда в силу вступал закон кровной мести.
Положим, что где-нибудь в Ингушии только что произошло убийство. Убийца обыкновенно спасается бегством и прячется в своём доме или чаще в высокой боевой башне ("воу"), если дело происходит в горах. Его ближайшие родственники наготове, с оружием в руках спешат собраться сюда же и с часу на час ждут нападения врагов. <…> На совете родственников обычно решают устроить нападение на дом убийцы. <…> Но вот совет окончен, оружие приведено в порядок, и шайка мстителей, или "войско" ("бо"), как говорят ингуши, двигается в сопровождении толпы зевак и мальчишек к дому убийцы. Подойдя к нему с шумом и выстрелами, "войско" начинает перестрелку и перебранку с запершимися в доме кровниками, которые в свою очередь не остаются в долгу и отвечают тем же. Перестрелка обходится обыкновенно без поранений и убийств, так как обороняющиеся хорошо защищены, а сами стреляют скорее для устрашения, так как вторичное убийство может только ухудшить их положение" (Николай Яковлев, "Ингуши", 1925).
Место под строительство башен выбирали тщательно.
Во-первых, они должны были стоять на бесплодной земле — слишком мало здесь участков, подходящих для земледелия, чтобы затевать на них строительство. Во-вторых, необходимо было учитывать вопросы безопасности. Чем ниже угроза лавин, паводков, оползней и других природных катаклизмов, тем лучше место. В-третьих, поблизости непременно должна быть вода".
Самый известный башенный комплекс - замок Вовнушки - две высокие красавицы за каменной стеной, о котором уже говорилось выше.
По преданию, раньше башни связывал подвесной мост, и укрывающиеся здесь могли по нему перебраться из одной в другую, более безопасную. Из уст в уста передается легенда о женщине, которая в дни осады спасла от огня и нападавших врагов маленьких детей в люльках. Ей чудом удалось совершить несколько переходов из одной башни крепости в другую по канату, оставшемуся от разрушенного осаждавшими подвесного моста.
Интересно и то, что неподалеку от Вовнушек расположен Тхаба-Ерды — один из древнейших христианских храмов на территории России. Его датируют VIII веком, хотя дошедший до нас "вариант" относится к XIV-XVI векам. Эту базилику построили на месте языческого капища, а вот декор и архитектура говорят о влиянии армянской и грузинской церкви, тем более что в возведении его принимала участие царица Тамара, внучка аланского царя. На фасаде - скульптурная композиция с фигурами Иисуса, воина и священника.
Но вернемся к ингушским башням. При всей их величине существовало правило завершить постройку башни в течение одного года. Ингуши считались хорошими строителями — поэтому самоназвание ингушей «галгай» сопоставляется с ингушским названием жилой башни — «гала». По преданию, мастера, работавшие за пределами Ингушетии, не имели права строить там классические боевые башни.
Мастер, построивший башню, по-традиции оставлял на ней возле двери свою «печать» — отпечаток руки, этот символ так и называли «рукой мастера».
Башни Ингушетии примечательны и камнями с высеченными на них особыми рисунками — петроглифами. Они расположены на стенах безо всякой системы и симметрии; напоминают своей формой круги, буквы, предметы вооружения и быта, кресты и солярные знаки. Иногда — очертания животных и людей, изображения мифических героев и божеств.
Распространенным на башнях является и знак «Эздел-Тараз», расположенный между последним и предпоследним этажом башни. Этот символ выглядит как человек с раскинутыми руками и обозначает великий народ, молящийся солнцу, поскольку ингуши были солнцепоклонниками до принятия ислама в середине XIX века.
Однако есть и иная версия интерпретации этого крестообразного изображения человеческой фигуры, у которой расставлены ноги и раскинуты руки. Вот что написано на сайте "Государственной архивной службы Республики Ингушетия":
"Нижняя часть изображения («ноги»), является не чем иным, как сильно упрощенным изображением Голгофы - горы, на котором был распят Иисус Христос. Она трактуется обычно в виде пьедестала (подиума) в несколько ступеней.
На башнях ингушей такой крест, который для краткости назовем «Голгофой», несколько переосмыслен, и подиум у него приобрел форму расставленных ног человека.
Конечно же, ингуши по-своему переосмыслили христианскую символику «Голгофы», сохранив к ней несомненное уважение. Этот знак на боевых башнях всегда занимает видное место, он обозрим издалека, и вполне возможно, что «Голгофа» у ингушей являлась всесильным оберегом, способным помочь жителям охраняемой им башни во всех случаях жизни. Умершим, если «Голгофу» изображали на склепах, обеспечивался безмятежный покой".
Обычно строительство башни становилось общеродовым делом. Хозяева заключали с мастером договор, в котором определялась сумма платы труда, распределение обязанностей мастера и хозяев башни и другие условия.
Всю подсобную работу (заготовка камня и древесных стволов, расчистка грунта под фундамент, поднятие камней наверх) должны были выполнять хозяева.
Хозяин башни должен был от души кормить мастера, за жадность такого человека могли сурово осудить. Особенно если вдруг мастер-каменщик падал с высоты постройки от головокружения. Старинная ингушская поговорка гласит: « Все несчастья жизни от голода».
О важности вкусной еды существует легенда о мастере Хинге Ханиеве из села Хяни, который строил башни Хутиевым в Ляжги и Морчхоевым в Морче. Когда последние предъявили строителю претензию, что их башня выглядит не такой внушительной, как Хутиевых, Хинг ответил: "Качество башни не определяется по внешнему виду. Башню Хутиевых я разравнивал известью, чтобы она была красивой, а башню Морчхоевых сделал столь прочной, что если даже покатить её под гору, то и тогда она не разрушится. А получилась башня столь прочной потому, что морчхоевцы лучше, чем кто-либо, кормили Хинга".
В задачи мастера и нескольких его подмастерьев входили: планировка, обтесывание камней (особенно угловых и замковых камней над входом и над окнами-бойницами), приготовление раствора, которому придавалось большое значение и собственно кладка.
Плата мастеру доходила до 60 коров - условной валютной единицы.
Для строительства башни, как уже упоминалось, обычно выбиралось место, к которому подступы были бы затруднены. К тому же, с этой башни должны были быть видны другие башенные строения вниз и вверх по ущелью - доя обмена световыми сигналами в случае необходимости.
Строили башни на скальной основе, для чего хозяева, под руководством мастера, снимали верхние "земляные" слои, и, когда доходили до скалы, камень с вечера поливали молоком. Если к утру молоко не впиталось, основу считали достаточно твердой. Если впитывалось - искали другое место.
Строительство мастер начинал с установки по углам четыре самых больших и крепкой каменной породы блоков. По обычаю, их дарили зятья. Если ингуш приходил к ингушу по какому-то делу, считалось весьма уважительным, если он заодно приносил с собою камень.
От качества раствора зависела прочность строения. И у мастеров были свои секреты. Раствор делали из извести, песка и крошки, которую добывалась путем дробления каменных осыпей на специальных мельницах, устанавливаемых во время строительства на реках.
Исследователи до сих пор не могут разгадать секрет ингушской кладки. Самые первые башни строились вообще без использования раствора, лишь в более поздние века стали использовать раствор на основе куриных яиц и козьего молока.
Даже сегодня раствор между камнями башни почти не поддается физическому воздействию. Во время депортации ингушей в 1944 году работники НКВД потратили немало сил, разрушая комплекс в Мецхале. Рассказывают, что одна из башен рода Точиевых никак не поддавалась: её пытались подорвать трижды, но безуспешно. Саперы поехали во Владикавказ, привезли огромное количество взрывчатки и подложили её под основание башни. Она подлетела вверх — целиком, не рассыпавшись на части.
При подъеме камней использовался сначала «журавль», а позже - лебедка. Леса возводились только внутри башни.
Каменщик раскладывал без раствора один ряд камней по периметру башни таким образом, чтобы камни лучше цеплялись друг за друга, подгоняя их один под другой (подбирая по "совместимости").
После такой примерки камней и совершения ритуала - обагрения первого ряда кровью жертвенного барана - мастер клал их уже при помощи раствора.
Если построенная башня через какое-то время рушилась, винили, в первую очередь, семью: значит, по слабости и бедности строителям не заплатили сполна (в Ингушетии, не знавшей сословных различий, благосостояние рода играло важнейшую роль). Однако со строителями, допустившими грубые ошибки, предпочитали больше не работать.
Ингушские башни возводились из камня в X-XVII веках и по сей день считаются вершиной ингушского зодчества.
При этом высокие постройки из сложенных без раствора больших камней, по данным историков, строились еще в эпоху неолита и сохранились до наших дней. Это были стены, окружавшие либо жилище, либо вход в пещеру. Остатки таких заградительных сооружений называются циклопическими.
Они есть в горных ингушских селениях Дошхакле, Эгикал и Хамхи, и ученые относят их к VII-V векам до новой эры - к так называемому «скифскому времени». «Циклопическими» их называют по общепринятой у историков классификации подобных сооружении. Как известно, восходит она к древнему мифу об одноглазых циклопах, строивших себе жилье из гигантских каменных плит без окон и с единственным входом-выходом.
Циклопические постройки горной Ингушетии были сложены из каменных глыб до 170 сантиметров в поперечнике.
На смену им в первые века нашей эры пришли строения из обычного камня скальной породы с употреблением скрепляющего раствора. Речные округлой формы камни почти не употреблялись, так как они плохо сцеплялись даже при помощи раствора.
Разных памятников истории и культуры в Ингушетии насчитывается около 1500 объектов, из которых порядка 100 объектов являются конкретно башенными замкового типа поселениями.
Ученые (Л. Семенов, Е. Крупнов, М. Базоркин ) подразделяют объекты каменного зодчества ингушей на
башни,
культовые строения,
погребальные объекты — некрополи.
Сами же башенные комплексы Ингушетии включают в себя три типа башен:
боевые,
полубоевые,
жилые.
Но в периметре башенных комплексов также могут располагаться и другие объекты древнего ингушского зодчества – святилища и склепы.
Древнейшими считаются жилые башни. Иногда они двухэтажные, чаще — трех и четырехэтажные. Иногда, как, например, в жилой башне в Цори, кладка практически не скреплялась известковым раствором, а камни плотно подгонялись друг к другу, зазоры же заполнялись бутовой "галькой".
Особый интерес представляло конструирование внутренних межэтажных перекрытий. Для их крепления служили специальные выступы стен и гнезда, в которые вставлялись балки.
Завершались жилые башни деревянным потолком, сверху накатанным утрамбованной глиной.
Крыша имела плоскую, чуть покатую форму и выстилалась иногда камнями, не скрепленными раствором. Эти камни, во-первых, могли метаться сверху во врагов, а, во-вторых, предохраняли стены от проникновения в них дождя и талого снега. Особо интересно то, что даже жилые башни предназначались для защиты от врагов.
Со временем, чем выше строилась жилая башня, тем Уже она становилась, что было обусловлено необходимостью придать башне большую устойчивость.
Размеры жилых башен у основания колебались от 4 метров в ширину и 6 метров в длину до 9 метров в ширину и 15 метров в длину. Высота — от 9 до 12 метров.
Окна в башнях небольшие и очень узкие. Они использовались не только как источник света, но и как бойницы.
Внутри строения в центре располагался каменный квадратный столб — опора для перекрытий.
Люди жили обычно на вторых и третьих этажах башни, а первый служил для содержания домашнего скота и в случае необходимости - пленников. Прочная входная дубовая дверь запиралась на два засова.
Для отопления в башне всегда устраивали камины - очаги. Один из них прекрасно сохранился в жилой башне Фуртоуг. Это сооружение округлой формы с полками для разных мелочей.
Внутри на очажной цепи над огнем подвешивался котёл для варки пищи.
Второй этаж башни был особым местом в доме, именно из-за висящего на священной цепи "братского котла".
Считалось, что над очагом витают души умерших и потому для них бросали в очаг кусочки пищи.
Невеста, выходя замуж, брала в руки цепь, как бы прощаясь с родным очагом, а в доме жениха - цепь "братского котла" новой семьи, вступая в ее ряды.
Цепь давала защиту даже кровнику (кровному врагу): если ему удавалось вбежать в башню и ухватиться за эту цепь, он становился неприкосновенным до тех пор, пока не отойдет от очага на безопасное для него расстояние.
Полубоевые башни — это нечто среднее между боевыми и жилыми башнями.
Они обычно имели почти квадратное основание меньшей, чем у жилых башен площади (примерно пять на пять метров) и высоту в 12— 16 метров. Опорный столб в них отсутствовал, но были предусмотрены каменные щиты - машикули.
Самые "впечатляющие" - боевые башни. Всего ,по подсчетам историков, известно 89 боевых башен двух видов: с пирамидальными крышами и с плоскими.
Главное отличие боевых башен от полубоевых и жилых — в их конструкции. Боевые строения гораздо уже и выше, а вход в башню располагался на втором этаже, что не позволяло врагам использовать таран.
Боевые башни строили 4, 5, и 6-этажными с уклоном стен 10-14 градусов и в высоту - около 30 метров.
Впоследствии оказалось, что такая высота очень опасна даже при малейшем землетрясении. Поэтому, чтобы увеличить сейсмостойкость, второй этаж стали укреплять каменным сводом. Он служил дополнительной опорой для вышележащих этажей и усиливал прочность стен. Назывались такие перекрытия "матками". Иногда их делали и на третьем этаже.
Стоит отметить, что в некоторых боевых башнях (например, комплекс Ляжг, построенный мастером Ханой Хингом), для придания зданию особой прочности, четвертый этаж также завершался вторым сводом.
Остальные этажи в большинстве случаев имели деревянные перекрытия.
Сообщение между этажами осуществлялось с помощью приставных лестниц через ходы в углах башни. В случае необходимости, лестница поднималась наверх, а отверстие "запечатывалось" особой плитой. Подняться на этаж врагам становилось практически невозможно.
Каждый этаж башни имел свое предназначение.
На первом этаже в специальных отсеках хранились запасы, здесь же были и темницы для пленных.
Второй этаж предназначался для жизни воинов и защитников. Именно на втором этаже был вход в башню, таким образом исключалась возможность тарана, а башня с земли оставалась неприступной. Обитатели попадали сюда, приставляя к стене бревно с высеченными "ступенями".
Дубовая дверь крепко запиралась на встроенный в стену засов, своды второго этажа были выполнены только из камня — и враг не мог поджечь башню, даже если и прорывался внутрь на второй этаж.
Иногда входной двери как таковой не было - была бойница: из которой скидывали вниз веревку - и по ней воины поднимались наверх.
Начиная со второго этажа, в стенах делали отверстия для света, бойницы и наблюдательные щели. Бойницы располагались так, чтобы можно было контролировать всю территорию вокруг башни, без «слепых пятен».
Остальные этажи, начиная с третьего, использовались в оборонительных и хозяйственных целях.
А на последнем этаже, наблюдательном и оборонительном пункте, именуемом «сокол башни», воины хранили своё оружие.
На всех четырёх стенах боевых башен находились бойницы, прикрытые машикулями — каменными щитами. Издали эти щиты кажутся балкончиками, хотя ничего общего между ними нет. В машикулях нет пола - они защищают воинов от стрел и пуль противника, а засевшим внутри удобно бросать на нападающих камни.
К машикулям вели специальные выходы со стрельчатым завершением. Отсюда можно было обозревать окрестности и, при необходимости, выставлять специальные посты. Машикули боевых башен значительно шире и дальше выступают за периметр стен, чем у полубоевых. При этом от селения к селения они сильно отличаются конструкцией по ширине, числу опор, наличию и количеству бойниц.
Чем башня была выше, тем смертоноснее были наносимые сверху удары. По высоте боевую башню можно сравнить с семиэтажным домом.
Стены башен не должны были иметь каких-либо выступов, за которые противник мог бы уцепиться. Сверх того, стены покрывались прочной ровной известковой штукатуркой (тем же раствором).
Плачевное состояние на сегодняшний день большей части боевых башен - это результат варварского уничтожения в период русских карательных походов 19 века и в год депортации ингушского народа.
По сути же боевые башни являлись частью единого замкового ансамбля из множества жилых башен, окруженных крепостными стенами, навесными мостами и даже подземными переходами.
Боевые башни имеют три типа кровельного завершения:
1) плоская, с барьером;
2) плоская, с зубцами на углах, увенчанными камнями конической формы;
3) пирамидальная, ступенчатая, с коническим замковым камнем
По одной из теорий, башни с пирамидальными крышами строили в более опасных и открытых местах, они считались самыми укрепленными.
В этом случае пирамидальная форма была куда более эргономичной, так как на плоской крыше располагалась открытая боевая площадка, которая не была защищена от природных стихий, а значит крыша башни могла быстрее разрушаться.
Пирамидальные ступенчатые каменные сводчатые крыши башен и других сооружений являются чисто ингушским изобретением.
Они еще и защищали строения от проникновения влаги.
Строили их из 13 каменных плит и венчали "пирамиду" огромным камнем в виде конуса.
Издали крыша кажется чешуйчатой из-за того, что в «ступеньки» кровли вмонтированы выступающие пластины черного сланца. Верхний же заострённый камень - светлого тона и резко контрастирует со сланцевыми «чешуйками» и желтоватым колоритом всей постройки, что придает сооружению дополнительный эффект. Зрительно оно кажется ещё выше, что подчеркивает строгую стройность здания.
Возведение таких крыш было весьма трудным и опасным делом и за это мастеру полагалась отдельная плата, ценою в одну корову - так называемые "спускные деньги", о которых существует интересная легенда.
Она гласит, что ингушам были неведомы внешние строительные леса, и мастер использовал исключительно внутренние настилы, снаружи он работал только при возведении кровли. После этого требовал "спускную плату". По преданию, такую манеру завёл строитель из рода Галгаевых, когда закончил башню Цуровых. Он договорился выполнить работу за 60 быков и коров трёх-четырёхлетнего возраста. Но установив завершающий замковый камень на крыше, отказался спускаться, пока заказчики не согласятся добавить корову сверх оговоренной платы. Если бы мастер упал и разбился, ответственность за его гибель несли бы хозяева башни, что было чревато кровной местью. Цуровым ничего не оставалось, как выполнить требования мастера.
Во дворах часто делались специальные каменные ступы для приготовления пороха.
Часто башенный комплекс ограждался каменной заградительной стеной (Эгикал, Аьрзи, Т1аргим, Гаркх, Мецхал, Каьзи и др.). На первый взгляд создается впечатление, что башни в комплексе расположены хаотично. Во-первых, необходимо учитывать, что горный рельеф не позволяет ставить упорядочные строения. А во-вторых, как отмечал историк Е. Крупнов, «многочисленные углы, тупики, выступающие за общую линию, отдельные выступы стен, обусловленные особенностями рельефа местности — все это улучшает систему обороны осажденных».
Напомним, что ингушские мастера-строители башен работали не только в своей стране, но и в соседних краях – Чечне, Осетии, Балкарии и в Хевсуретии.
Вторыми по значению после башенных построек являются культовые строения - те же самые боевые башни в миниатюре.
Ингуши свято верили, что после смерти тоже есть жизнь, и она является зеркальным отражением земной. Они считали, что для живых солнце светит днем, а для умерших – ночью. Поэтому вблизи каждого селения ингуши возводили «солнечные могильники», где хоронили покойников. Живущие всегда должны были видеть склепы перед собой и постоянно помнить о бренности земного существования.
Чаще всего возводились надземные склепы, но существовали и места захоронения под землей. На земле возводили небольшие домики в виде боевых башен, имевшие навершие в виде пирамиды.
Высота склепа могла достигать пяти ярусов, разделённых деревянными перекрытиями. Покойных укладывали на эти перекрытия, сухой высокогорный воздух способствовал их мумификации. Способ захоронения связан с дефицитом плодородных земель в горах. Каждый клочок почвы использовался для сельского хозяйства. Некрополи же, как и башни, возводили на каменистых почвах и скалах. Строительство склепа стоило в среднем 15 коров.
В каждой "малхар кашамаш" ("солнечной могиле") хоронили от двух до 190 человек. Чтобы в загробном мире они ни в чём не знали нужды, покойников снабжали всем необходимым: оружием, украшениями, музыкальными инструментами, предметами быта. Если в захоронении оказался котел и надочажная цепь, значит, погибла вся семья целиком.
Когда в селениях начинали бушевать эпидемии, заболевшие уединялись в склепах. Пищу им передавали в корзинах на шестах.
Даже в начале XX столетия, после принятия ингушами ислама, сохранился обычай, когда люди, чувствующие приближение смерти, сами удалялись в склепы.
За многие века развития ингушского народа его религия претерпела многие изменения и влияния извне.
В ней присутствует свой древнейший пантеон языческих богов (Ткъа — верховный, Елта — охоты и урожая, Тушоли — плодородия и размножения, Села — молнии, грома, погоды и войны и др.), поклонялись предкам, огню, Солнцу.
Ощущаются религиозные древние влияния шумеро-вавилоно-ассирийского периода и времен Урарту.
Несколько позднее стало приникать христианство. И наконец, в середине 19 века окончательно утвердился ислам.
(с) Зелимхан Евлоев, Наталия Будур
Иллюстрации - из интернета
