Если вы думаете, что я забыла о и её , то вы жестоко ошибаетесь! Меня поглотил быт и суета сует, но Елена плотно сидела в моей башке и было ей там просторно... Измождённая бытом, как-то глубоким ночером, алкая покоя, умиротворения и красоты, я шарилась в магазине у Елены.
Почему-то в этот раз внимание моё привлекла рубрика Особенно её дамская часть.
Какие красивые женщины! Сколько изящества и грации. Ни тени вульгарности и пошлости. Они живут там, в своих гобеленах, не осознавая своей чувственности и манкости и от этого становятся только прекраснее. Их сила в нежности. Их уникальность в силе характера. Взгляды, сплетения тонких рук, светящаяся кожа...
И тут я неожиданно вспомнила, что меня то тоже, мягко говоря, не мальчиком создали! А чем я хуже?! Надо сделать шаг к красоте, грации, очарованию.
И началось...Для начала я обнаружила выросшие когти. Сначала я было решила, как обычно, рубануть их кусачками под корень. Ну, все у кого есть собаки, кошки, дети меня поймут. А если ещё и напряжённая духовная и творческая жизнь! Тут полная смерть ногтям. Час - два посвятить тому, что один рывок поводка может снести под корень расточительство непозволительное. Да и когда регулярно моешь, варишь, паришь, тут не до когтёв. Тут бы не перепутать кого мыть, кого варить. Но мне не спалось, ночь обволакивала редкой прохладой, а перед глазами плыли прекрасные образы с Лениных гобеленов. И я заточила маникюр! Нашла мисочку для замачивания ручонок, всяческие кусачки, щипачки, пилочки, вилочки и крючочки, предназначенные для этого деяния и вспомнила молодость. Я удалила, простихоспидя, кутикулу, подпилила ноготки до любимой прямоугольной формы, как скульптор, отсекла всё лишнее и залюбовалась. Да, такую красоту надо и залакировать. Чудом нашла не засохший лак, дивного, тёмного винного цвета, покрыла даже без промашек и, высушив, невероятно довольная собой ушла спать.
Утром я всё любовалась ручонками и думала о том, что как-то этого мало, для приближения к образу прекрасной феи. И, когда сын изволил удалится для дневного отдыха, я решила привести себя в полный фарш. Вывалив всё содержимое шкафа и придирчиво его осмотрев, я решила, что больше половины вещей я покупала рассчитывая уйти в цыганский табор и, в случае войны, психологически атаковать противника до заикания и панического бегства. Но пара сарафанов сочетались с представлением о прекрасности. Выбрала я, естественно, самый не мятый. Выудив туфли и босоножки я подобрала обувь под одеяние, напялила всё это на себя и обозрела результат в зеркале.
Катастрофа! Голова! Мало того, что своим внутренним содержанием она мне всю жизнь отравила, так теперь и внешним видом разметала в прах мечтания о феерическом преображении. Коротко постриженные, по поводу наступления лета, волосёнки торчали под разнообразными углами и несомненно вызвали бы восторг у любителей неожиданных геометрических решений. Но стремления мои были направлены не на покорение геометров, по сему было принято решение башку мыть и чесать. В целях экономии времени сарафан то я стянула, а вот расстёгивать и стаскивать босоножки поленилась и понеслась приводить шевелюру в порядок в обувке. И тут меня ждал сюрприз. Нормальный бы человек подумал о том, что плитка в ванной в сочетании с водой, которую я непременно налью на пол при мытье головы, далеко не лучший плацдарм для будущей феи на каблуках. Но где же взять нормального человека? Радостно вытирая башку, я громко доказала, что тело наступившее каблуком в воду на плитке рушится с грохотом и матом, способным заткнуть соловьёв и пристыдить портовых грузчиков. Выбравшись из под полотенца я на корачках выползла из опасного места, попутно напугав собаку. Ушибленное место равномерно синело. Утешало только то, что оно будет надёжно скрыто сарафаном и не повредит волшебному образу. Правда при падении один ноготь безвозвратно погиб. Меня это несколько опечалило, но не умалило моей решимости.
Фен долго не хотел находится. Но если женщина вышла на тропу красоты, то лучше сами зарубитесь своими томагавками, ибо остановить её нереально! После получасовой борьбы короткая стрижка приобрела некоторую элегантность. И было принято решение перейти к макияжу.
Макияжные принадлежности нашлись быстрее фена, правда в очень неожиданных местах. Например тушь оказалась в ящике мужниных инструментов, помада в детских игрушках, а тени долго не хотел отдавать пёс, который, судя по состоянию футляра, с удовольствием чесал ими зубы. Странно, что при мощности его челюстей, он не сожрал их под ноль. Собрав в кулак волю и разум, я усиленно соображала с чего там положено этот самый макияж начинать. Вроде с тона лица. Или с глаз? С глаз потом может насыпаться на тон. А! Там вроде что-то под глаза подкладывают. Не хрена не помню уже! Ладно. Навозюкаю глазёнки, а там разберусь. Они же всё-таки зеркало души. Зеркала наотрез отказывались не закрываться, когда в них тычут карандашом. Они слезились, чесались и морщились. Но я была непреклонна и красила их с упорством Сизифа. Увлекшись этим занятием, я упустила из виду, что глаза должны получиться одинаковые. Хотя бы приблизительно. Посмотрев в большое зеркало на дело рук своих, я ужаснулась и принялась приводить глаза к единому образцу. Стрелки упорно отказывались взмывать к вискам под одинаковым углом. Мысль о необходимости применить транспортир свербела мозг. По раскрасневшейся морде ручьями тёк пот, уложенные волосёнки начинали вставать дыбом. Когда глаза стали примерно одного размера и цвета, причём оба выпученные и с красными белками, я перешла к нанесению тона на лицо. Тон не желал ложиться ровно, раздосадованная, я мазнула спонжем по глазу, снова заставила устыдиться портовых грузчиков и уронила пудру на пол. Взметавшийся из пудреницы столб, заставил вспомнить о ниндзя, которые вот так вот, швыряя себе под ноги некий порошок, растворялись за его клубами в неизвестном направлении. А мне пора было раствориться в направлении продуктового магазина. Поручив ребёнка бабушке, я неземным видением выпорхнула из квартиры.
Раскаленая июльским солнцем улица, радостно приняла меня в свои объятия. Башка начала потеть, внося в причёску креативные изменения. Морда под тоналкой немилосердно зудела. Приходилось постоянно помнить, что на глазах макияж и чесать их нельзя. Гибкий стан жутко потел, плотно окутанный сарафаном в области талии. Мало того, метров через пять босоножки принялись натирать ножки. Правда, до магазина мне удалось себя доставить без особого ущерба для красоты и здоровья. Но обратно, навьюченная пакетами, я ползла, хромая на натёртую ногу и проклиная законодателей мод, знатоков и установщиков канонов женской красоты, изобретателей макияжа, маникюра и каблуков!
Дома я швырнула пакеты в одну сторону, босоножки с сарафаном в другую и влезла под душ вместе с макияжем и головой. Стоя под прохладными струями я восторгалась стойкостью, целеустремлённостью и долготерпением прекрасных дев в сарафанах, на каблуках и с макияжем. Да! И с нормальными причёсками! Какая сила духа скрыта в их хрупких телах. Какое мужество! Им надо ставить памятник! Памятники. Каждой отдельно. Быть красивой, особенно в жару - это титанический труд, требующий увековечивания. А у их памятников надо принимать в пионеры. А, сейчас не принимают... Ну, в пенсионеры! Или просто принимать, отдавая должное несгибаемому стремлению к прекрасному и модному внешнему виду. Мне не поставят...
Потом я упала в кресло под вентилятор и плюнув на все домашние дела и обязанности пол часа вкушала кофе из огромной кружки. В растянутой мужниной футболке, босиком, отчикрыжив ногти и смыв краску с морды, я чувствовала себя не на пике красоты, но на максимуме счастья.
Не срослось с трендами и тенденциями, будем брать неординарностью, на что нам дурная голова то?! Уж точно не для того, чтоб её красить. По крайней мере не в такую жару... Хотя, ещё один сарафан...