Замечательной художнице и маме СРОЧНО нужна ПОМОЩЬ!!!
Дублирую пост о Тане - Рыжая Тошка из Имбирвилля мастера Птичка live
©
Мне много пишут и спрашивают: как там Таня? какие новости?
Удивительно, какой он маленький, этот большой мир. Столько людей, многие из которых о Тане прежде даже не знали, ощутили необходимость протянуть ей руку. Беспокоятся о ней, желают добра. А ведь это не книжка, не придуманная история про ловца над пропастью, в которой финал можно сочинить любым. В этой реальной истории было много одиночества, и боли, много неудач, лишений, обмана, невероятное количество превозмогания, противоборства со всякой злой житейской рутиной, всегда готовой накрыть с головой. И через все это — было много и много чистой радости в таких разноликих и всегда светлых образах, было много распахнутых глаз с надеждой и обещанием сбыться, потому что у каждого сердца должен быть приют, и иногда этот приют — маленькая тряпичная куколка с оттопыренными ушками, в которые художница нашептала большого и маленького счастья про запас, на всякий темный и ясный день, чтоб была отрада, чтоб текстильная ручка или ножка в туфельке с ремешком и пряжечкой были, когда настанет нужда, рядом. Защищали и берегли, потому что художница так придумала мир. И теперь мир — придуманный и оживший — защищает и бережет ее, хрупкую и изнемогшую, но больше не одинокую. Любимую. Дорогую. Такую нужную миру, придумщицу чудес и сказок с хорошим концом, которые пусть будут, иначе зачем это все вообще.
И вот как обстоят дела. Таня сейчас в районной больнице, на онкологическом отделении. Она оказалась там, чтобы пройти два последних обследования, необходимых для операции. Больница трудная, там плохо, а особенно плохо вот в этом отделении онкологии. Кого-то интересовало, нельзя ли прибегнуть к страховой медицине? Есть же полис, есть квоты, государство должно.
Нельзя. Нельзя никому прибегать к этой медицине. Никому живому нельзя. Хотя многим, за которых не встал мир, приходится. И они сидят терпеливо на стульчиках в коридоре под капельницей. И лежат в палатах, переполненных вдвое, без тумбочки у кровати ( повезло, если кому, как нашей Тане, достался хотя бы стул, куда можно сложить свое нехитрое имущество), с намертво запечатанными окнами, в душном, тяжелом воздухе, потому что у людей часто нет сил даже добрести до туалета (а еще и ждать там очереди, потому что туалета всего два на все отделение) и под их кроватями стоят утлые суденышки печальной судьбы для справления нужды, а содержимое их потом низвергают в раковину в палате, которую никто, разумеется, не чистит, им за это не платят.
За время пребывания в этом месте Тане делали несколько переливаний крови, все еще надо поднимать гемоглобин, поддерживать силы после кровотечений, которые не прекращаются. В одну из процедур что-то пошло не так (несоответствие формулы крови? пропорции разведения? температуры? кто скажет?) и Таню несколько часов била жестокая лихорадка с температурой за 39 и давлением 190. Было воскресенье, а потому когда ее с дикими спазмами вычистило, все содержимое желудка так и осталось на полу у кровати — санитарок по воскресеньям нет, а медсестры уборкой не занимаются, и этот знак человеческого страдания был просто прикрыт брошенной пеленкой.
Наверное, кто-то спросит, зачем это терпеть, ведь уже собраны и еще собираются деньги. В настоящий момент сумма перечисленных Тане денег немного перевалила за 650 тысяч. Этого как раз должно было бы хватить на операцию в Москве, но приходится откусывать оттуда то на лекарство, которым больница не обеспечена, то на белок, чтобы у Тани появились хоть какие-то силы пережить все тяжелые предстоящие процедуры, то еще на что-то. Поэтому все анализы, все необходимые обследования сейчас она мужественно старается пройти вот так, по полису. После операции Тане потребуется еще и химия, и скорее всего не одна, а это лечение стоит в Москве 300–400 тысяч за курс. Этих денег еще нет, поэтому девочки на разных ресурсах проводят бесконечные лотереи, отдавая свои работы в пользу Тани, призывают всех, кто и сколько может, продолжать оказывать помощь.
Есть и хорошее. Ультразвуковое обследование показало, что опухоль локализована, прорастания в соседние ткани и органы нет, а потому шансы на операцию хорошие. Кроме того, среди консультирующих врачей появились мысли об уточнении диагноза, возможно, у Тани не карцинома, а саркома. Я не врач и могу прокомментировать лишь сетевым фактом: это менее агрессивный вид опухоли, а значит, опять же, больше шансов.
Вчера Таня прошла одно из необходимых обследований. Сегодня ей предстоит второе. Когда ее отпустят из этой больницы, пока неизвестно. Чувствует она себя удовлетворительно, хотя и очень слаба. Она, как ей свойственно, шутит и прислала мне фотку своей импровизированной «тумбочки» у кровати, сопроводив ее стишком:
В склянке белого стекла
Из под кальция хлорида
Роза красная цвела
Эстетического вида
Когда несколько дней назад по сети пронесся клич «Таня хочет котлетку» (и столько девочек откликнулись, так что даже пришлось сдерживать порывы и устанавливать очередность на посещения, потому что холодильника нет и продукты сохранить нельзя) я поняла, что она сделала первый важный шаг от той себя, что была оглушена и парализована ужасной новостью, к той себе, которая хочет бороться. Такие вроде бы мелочи очень много говорят о нашем внутреннем состоянии, а котлетка — вообще святое)) И знаете что? Я думаю, это произошло в том числе и потому, что она всем существом ощутила поддержку, а потому еще и еще раз — огромное спасибо всем, кто откликнулся на эту беду, кто поддерживает, шлет добрые пожелания, помогает.
Еще. Матвейка в хорошей семье, у надежной мамы двух детей, одного взрослого и второй чуть старше Матвейки. Помогает по хозяйству, как привык, не унывает. Настоящий Сидоренко. Все пушистые рыжие в хороших руках. Трое — Филя, Мотя и Бармалюша — у Оли, человека, который держит теплый приют для хвостиков. Оля сделала видео для Тани, чтобы она увидела, что с мальчишами все в порядке. Четвертая — Харитоша, тоже в добром доме, о ней заботятся и ее любят.
Вот вкратце пока все, что могу сообщить. Наверняка я напишу еще, потом, дальше. Или просто расскажу что-нибудь о Тане. Потому что о ней есть что рассказать. И потому что мне важно говорить об этом. Как и Сидоренкам, мне тоже важно не плакать и не сдаваться, а значит — не молчать.
©