Отец и маленький сын в засидке. Первый выстрел. Захватывающая красота косачиного (тетеревиного) тока.

Весной самцы тетерева на току издают булькающие или как бы бормочущие звуки, имеющие слегка меланхолический оттенок. Если слушать бормотание одиночного тетерева, то можно различить в нем повторение одной и той же глуховатой фразы: "кАрру-кукАрру-куррррррр". Время от времени бормотание прерывается звонкими выкриками "ку-кАррр" и экспрессивными шипящими звуками, которые принято весьма точно изображать как "чуффышшш". Временами петухи взлетают на 1–1,5 м вверх (токовой взлет), и тогда далеко слышно хлопанье крыльев. Нередко на току бывают турнирные противостояния, как у домашних петухов, и настоящие драки. Бормотание можно слышать не только весной, но и осенью, и в другое время года, за исключением середины лета, но исполняется эта песня не столь энергично. Голос самки – квохчущее мелодичное "кок, кок...", которое при опасности произносится частыми сериями: "кэ-кэ-кэ-кэ", "кэ-кэ-кэ-кэ-кээвву". Самцы при тревоге издают короткое "гук, гук..." или серию звуков "куть-куть-куть...", нередко сливающихся в единую трель.

*************************************************

Однажды Анатолий Васильевич взял шестилетнего сына Витю на тетеревиную засидку. Засидка сделана по всем правилам. Огорожена естественным частоколом из маленьких сосенок. Бывшие здесь ранее охотники привезли мягкого сена и соломы, установили деревянные подпорки для ружей. Даже что то подобие непромокаемой крыши сделали с помощью согнутых лохматых ветвей. Поэтому засидка была просторной, сухой, и больше напоминала не временное укрытие, а добротное человеческое гнездо. Там даже лавочка, сколоченная из доски и двух чурочек стояла.

Со стороны поля, засидка выглядела как естественная часть леса. Поэтому косачей не тревожила и не отвлекала.

Анатолий Васильевич был отличным стрелком по банкам. Ружьё у него под стать стрелку. Бьёт без промаха, точно в цель. Витя впервые пошёл с папой на охоту. У мальчика замирало сердечко от вида красивого ухоженного ружья и предвкушения захватывающей охоты. Он даже и не мечтал, что папа позволит ему самому стрельнуть! Он только надеялся, на большую добычу и радостную маму. Когда она встретит охотников и приготовит очень вкусный наваристый суп. У Вити от таких мыслей даже потекли слюнки. Папа этим временем любовался прилетевшими уже птицами. Красивые энергичные самцы прохаживались по полю распушив хвосты веером. Витя затаив дыхание прошептал:

-Папа, чего ты ждёшь? Стреляй скорее!

-Нет, сынок не торопись. Мы подождём, когда они вместе сойдутся, тогда сразу двух и бабахнем.

-Хорошо, папочка, будем ждать.

Шло время. Самцы продолжали прилетать. Они токовали, горланили, щёлками, пищали и клокотали. Слетались и разлетались. Налетали сверху друг на друга и валили на земь. Самочки сидели и наблюдали за танцами петухов чуть в стороне. Ружьё было установлено дулом как раз в гущу дерущихся птиц! Тут не только двух, можно и трёх разом добыть! Но папа всё чего то ждал, чему то улыбался. Успокаивающе гладил нетерпеливого и удивлённого сынишку по вихрам.

Это потом, через много лет Витя поймёт, что папа ходил не охотиться, а любоваться птицами и зверьками. Что прекрасно разбираясь в ружьях и стрельбе, пройдя великую отечественную войну, он не хотел ни кого убивать. Он наслаждался жизнью, её красотой и первозданностью. Вскоре он продал своё великолепное охотничье ружьё и купил подрастающему сыну какую то старую кочергу. Из которой дробь летела не кучно как полагается а во все стороны. Витя очень тогда обиделся на отца, не понимая, что тем самым отец спасал от сына птиц. Потому что увидел на том тетеревином току в глазах маленького Вити огромный охотничий азарт.

Когда все птицы улетели, и у Вити от обиды задрожали губы. Папа разрешил ему стрельнуть из ружья. Вытащил из патрона всю дробь. Вставил в ружьё холостой патрон. Это был первый выстрел в жизни! Витя запомнил его на всю жизнь! Сколько грохота и радости! Восторга и гордости! Они с папой ВМЕСТЕ ходили на охоту!

Домой возвращались держась за руки два абсолютно счастливых человека. Отец и сын.