Таракай (нищий странник) — это псевдоним-самоназвание бродячего алтайского художника Николая Чепокова.
Живя в городе, а часто в большом городе, мы забываем, что мир-то вокруг живой! И что самое ужасное, разучиваемся чувствовать это. И даже попадая на природу, так, по инерции, воспринимаем все вокруг плоско и обыденно. Озеро — это озеро. Лес — это лес, да?
Очень трудно переключиться на другое восприятие и начать чувствовать и видеть по-другому.
Надеюсь, что увидев работы Таракая (и рассмотрев их!), вы сможете поймать отголосок этого умения
И еще мне кажется, что в его графике очень войлочные сюжеты, которые так и просятся на ковер из натуральной шерсти. Ведь на Алтае войлок дело обыденное, бытовое
Таракай никогда не покидал предела Алтая, всю жизнь провел среди гор, озер и рек. В его работах они все живые. Горы имеют лица, озера хвосты и даже огонь состоит из шаловливых духов.
Смотрите!
Это одна из моих любимых работ. Называется «Гость». Очевидцы рассказывают, что Таракай каждую работу сопровождает небольшой призказкой. Иногда записывая ее на бумаге.
Я же расскажу вам немного вместо него. В центре картины юрта, объединенная мужским и женским началом (и собака спит на крылечке). Хозяйка готовит ужин, а ее домашние слушают рассказы гостя. Вокруг юрты огород и пасутся корови и барашек. Вдалеке, ближе к горам, ходят кони. В горах моралы, и также волчья охота.
Гость рассказывает разные события в мире, которые происходят намного дальше, чем ближайшая деревня, и даже ближайший город. Где-то на краю земли стоит маяк, а за ним простирается море-океан. И за этими морями летают самолеты, вертолеты и даже летающие тарелки Вот чудо-юдное! Всем очень интересно, и хозяевам, и местным духам, парящим над деревней, и, даже горам, которые наклонились и внимательно слушают.
Остальные картины расшифровывайте сами
А в виде бонуса — кусочки интервью с художником, найденные в интернете.
Это серия работ про быт и пейзажи Алтая.
— Как вышло, что вы остались без паспорта?
— Да просто выкинул его и жил так почти 15 лет. Решил такой эксперимент поставить, проверить, нужен он на самом деле, или нет. Оказалось, что нет. Один раз, правда, меня милиция забрала и посадила в камеру дней на 10. Но, признаться, это были такие голодные и холодные времена, что я был только рад — наконец-то у меня появилось теплое помещение и бесплатная еда.
— Вы помните, как впервые продали свою картину?
— Да, я как-то забежал в гости на Телецком озере к одному художнику — известному резчику по дереву по фамилии Пилипчук. Слово за слово, показал ему свои картинки. Он заинтересовался и спросил, не продаю ли я их. Такой возможности я тогда даже не рассматривал, но отказываться, само собой, не стал. Тем более тогда на Телецком какой-то праздник был — москвичи всякие понаехали, туристы. Я нарисовал несколько картинок — их сразу же раскупили.
— Картины были единственным источником пропитания?
— Конечно, нет. Я просто рисовал карандашом в свободное время, если находил бумагу — подбирал на рынке в Горно-Алтайске белые картонки от рубашек. Чистые листы берег, а уже изрисованные сжигал. Летом собирал по лесу на продажу травы — папоротник и черемшу, а потом в совхозе разную ягоду, облепиху в основном. Зимой занимался браконьерством — землянку себе тайную сварганил в горах, зверя бил на мех, но об этом сейчас уже стыдно вспоминать.
— Да и характер у тебя спокойный, или нет?
— Нет, мне кажется, что я больше вспыльчивый. Много своих рисунков сжег, даже машинку печатную разбил, решил стать, как все: не писать, не рисовать, просто работать, жить обычным трудом, вот и стал работать грузчиком...
— Когда же ты успел жениться и даже сына родить?
— Да так вот, между делом, — смеется Николай.
— А как звать твоего сына и сколько ему уже лет?
— Зовут его Федор, ему 16 лет, я очень рад, что он не пойдет по моему пути, его не тянет ни писать, ни рисовать, а такой жизни, как у меня, я бы ему не пожелал.
— А сын как к тебе относится?
— По-моему, он меня все-таки уважает... Я хоть и бич, но не простой бич, а интеллигентный. А из самых бездарных художников я — самый великий!
А это сам автор, и работы про его приключения
Частенько рисует Николай и свой автопортрет, и вот как он говорит об этом, с большим чувством юмора и не щадя себя: «Это же так легко! Сначала рисую обезьяну с большим носом и лысой головой, а потом уже пририсовываю все остальное — и это и есть я...».
– А сейчас где живете?
– Там же, где работаю сторожем в Горно-Алтайске. Но у меня есть одна поклонница – пожилая и очень образованная женщина с отличным чувством юмора. Она почему-то считает меня гениальным художником, и временами я живу у нее на квартире. Дела мои постепенно идут в гору, и надеюсь, что уже в следующем году построю себе домик в Аскате, где местные художники добились от руководства района, чтобы мне выделили 4 сотки земли. Буду там сидеть уютно, что-нибудь хорошее рисовать, печку топить и угощать гостей подгоревшей картошкой – она всегда у меня подгорает, пока работаю.
Просто красивые зарисовки.
И вот эти каллиграфические акварели мне очень нравятся.
А это в цвете. Их мало – цветных работ, потому как краски неудобны в дороге и дОроги.