"Хочется мне расписать здесь, как ели тогда в Москве блины, так как дом моей крестной был в этом отношении образцовым: следовало бы сохранить его "кулинарным музеем" конца XIX века, если бы такой музей вообще был возможен.
Прежде всего растопленное масло и сметана в изобилии. Затем - селедки нескольких сортов (кроме маринованных, конечно); паюсная и зернистая икра, балыки, лососина, сардины (оказывается, они удивительно идут к блинам). И для крестной особенно - мелко крошенные соленые рыжики или грузди, к которым, впрочем, и остальным прикладываться не возбранялось. Конечно, водки разных сортов домашней настойки и мозельвейн - тпадиционное вино к блинам. Блины подавались в салфетках, под крышками и всякий раз с таки расчетом, чтобы каждому было по блину, много по два, не больше: всегда чтоб были горячие.
Между этими переменами мы, дети, бегали вокруг стола для моциона - чтобы блины поплотнее улеглись в животе и побольше их можно было съесть. Счет съеденным блинам мы вели, откладывая около своих приборов спички. А потом считали их, споря и уличая друг друга в "мошенничестве". Кто больше всех съел, тот блинный герой!
Разумеется, так бывало только дома. В гостях мы сидели за столом чинно, изо всех сил стараясь не преступить маминого завета - есть аккуратно и без жадности.
Когда все за столом немного "притомлялись", начинали есть поспокойнее, а глаза у всех становились маслеными, по распоряжению хозяйки начинали подавать блины с "припеком". А припек был разный: крутые яйца, нарезанные тонкими ломтиками, колбаса вареная, ветчина, снетки, осетрина и самый замечательный, душистый, аппетитный припек - курчавый лук, густо насыпанный на блин. Потом, на загладку, подавались опять чистые блины, без всего. На этом едение блинов кончалось, но не кончался обед: он как раз только начинался, потому что блины блинами, а обед обедом. Подавался бульон или чаще - уха, затем какая-нибудь хорошая рыба, потом по прядку жаркое - обыкновеннее всего дичь - и, наконец, сладкое, обычно мороженое".
(В.М. Конашевич О себе и своем деле // Нрвый мир, 9, 1965. С. 41-42)
"Масленица… Я и теперь еще чувствую это слово, как чувствовал его в детстве: яркие пятна, звоны — вызывает оно во мне; пылающие печи, синеватые волны чада в довольном гуле набравшегося люда, ухабистую снежную дорогу, уже замаслившуюся на солнце, с ныряющими по ней веселыми санями, с веселыми конями в розанах, в колокольцах и бубенцах, с игривыми переборами гармоньи. Или с детства осталось во мне чудесное, непохожее ни на что другое, в ярких цветах и позолоте, что весело называлось — «масленица»? Она стояла на высоком прилавке в банях. На большом круглом прянике, — на блине? — от которого пахло медом — и клеем пахло! — с золочеными горками по краю, с дремучим лесом, где торчали на колышках медведи, волки и зайчики, — поднимались чудесные пышные цветы, похожие на розы, и все это блистало, обвитое золотою канителью… Чудесную эту «масленицу» устраивал старичок в Зарядье, какой-то Иван Егорыч. Умер неведомый Егорыч — и «масленицы» исчезли. Но живы они во мне. Теперь потускнели праздники, и люди как будто охладели. А тогда… все и все были со мною связаны, и я был со всеми связан, от нищего старичка на кухне, зашедшего на «убогий блин», до незнакомой тройки, умчавшейся в темноту со звоном. И Бог на небе, за звездами, с лаской глядел на всех: масленица, гуляйте! В этом широком слове и теперь еще для меня жива яркая радость, перед грустью… — перед постом?
...Масленица в развале. Такое солнце, что разогрело лужи. Сараи блестят сосульками. Идут парни с веселыми связками шаров, гудят шарманки. Фабричные, внавалку, катаются на извозчиках с гармоньей. Мальчишки «в блина играют»: руки назад, блин в зубы, пытаются друг у друга зубами вырвать — не выронить, весело бьются мордами.
Просторная мастерская, откуда вынесены станки и ведерки с краской, блестит столами: столы поструганы, для блинов. Плотники, пильщики, водоливы, кровельщики, маляры, десятники, ездоки — в рубахах распояской, с намасленными головами, едят блины. Широкая печь пылает. Две стряпухи не поспевают печь. На сковородках, с тарелку, «черные» блины пекутся и гречневые, румяные, кладутся в стопки, и ловкий десятник Прошин, с серьгой в ухе, шлепает их об стол, словно дает по плеши. Слышится сочно — ляпп! Всем по череду: ляп… ляп… ляпп!.. Пар идет от блинов винтами. Я смотрю от двери, как складывают их в четверку, макают в горячее масло в мисках и чавкают. Пар валит изо ртов, с голов. Дымится от красных чашек со щами с головизной, от баб-стряпух, со сбившимися алыми платками, от их распаленных лиц, от масленых красных рук, по которым, сияя, бегают желтые язычки от печки. Синеет чадом под потолком. Стоит благодатный гул: довольны.
...Поджидают карету с архиереем...Стол огромный. Чего только нет на нем! Рыбы, рыбы… икорницы в хрустале, во льду, сиги в петрушке, красная семга, лососина, белорыбица-жемчужница, с зелеными глазками огурца, глыбы паюсной, глыбы сыру, хрящ осетровый в уксусе, фарфоровые вазы со сметаной, в которой торчком ложки, розовые масленки с золотистым кипящим маслом на камфорках, графинчики, бутылки… Черные сюртуки, белые и палевые шали, «головки», кружевные наколочки…
Несут блины, под покровом.
...За ухою и расстегаями — опять и опять блины. Блины с припеком. За ними заливное, опять блины, уже с двойным припеком. За ними осетрина паровая, блины с подпеком. Лещ необыкновенной величины, с грибками, с кашкой… наважка семивершковая, с белозерским снетком в сухариках, политая грибной сметанкой… блины молочные, легкие, блинцы с яичками… еще разварная рыба с икрой судачьей, с поджарочкой… желе апельсиновое, пломбир миндальный — ванилевый…
...В субботу, после блинов, едем кататься с гор. Зоологический сад, где устроены наши горы, — они из дерева и залиты льдом, — завален глубоким снегом, дорожки в сугробах только. Видно пустые клетки с сухими деревцами; ни птиц, ни зверей не видно. Да теперь и не до зверей. Высоченные горы на прудах. Над свежими тесовыми беседками на горах пестро играют флаги. Рухаются с рычаньем высокие «дилижаны» с гор, мчатся по ледяным дорожкам, между валами снега с воткнутыми в них елками. Черно на горах народом... Народ длинным хвостом у кассы. Масленица погожая, сегодня немножко закрепило, а после блинов — катается".
(Иван Шмелев Лето Господне. М., 1990)
ДОРОГИЕ ДРУЗЬЯ, С МАСЛЕНИЦЕЙ!
И приятного аппетита! И веселого праздника!
Ваша Елена Сказочная