Зимнее чудо. Ирина Отдельнова

После Тургенева русские литераторы редко возвращались к стихотворениям в прозе. Критики такого жанра не признавали, категорично утверждая: или стихи, или проза - третьего не дано. Читатели ждали от писателей толстых романов, а от поэтов - бичевания общественных пороков. Жанр стихотворения в прозе оказался на обочине литературного процесса. В начале ХХ века к нему обращался лишь Иннокентий Анненский.

Но всегда были люди, которые упрямо шли по заросшей тургеневской тропинке. Они не искали славы, не подражали Ивану Сергеевичу. Они просто так воспринимали мир, так дышали и любили, что прозу они писали на коротком лирическом дыхании. Вспомним хотя бы два имени: переводчика и детского поэта Генриха Сапгира и клоуна Леонида Енгибарова. Оба они оставили нам стихотворения в прозе.

Сегодня этот жанр считается безнадежно устаревшим, хотя блогеры нередко пытаются работать в "тургеневском" жанре (многие и не сознавая этого). Люди же тургеневского склада души - давно уже изгои и в жизни, и в литературе. Если эти люди исчезнут, уйдут, не оставив ни учеников, ни читателей, то все мы страшно много потеряем. И не только в литературе.

Прошу прощения за долгое предисловие. Мне хотелось лишь подчеркнуть, что стихотворения в прозе Ирины Отдельновой - не просто дневниковые записи, а явление редкое, драгоценное, требующее от читателя и особого настроя, и понимания той традиции, из которой вырастают ее тексты.

Родилась и живет Ирина в Курске.

* * *
Есть очень хорошее высказывание: «Прожить день так, как будто он последний». Но ведь можно встретить его так, словно он первый! И всё удивляет и приводит в восторг, и жизнь тебя приветствует и ты вся нараспашку. Прожить бы день ребенком, познающим мир. Иногда мне это удается и тогда я счастлива.

* * *
Мы в своей растерянности и в растрёпанности чувств так далеки от трезвого рассудка, но так близки к собственному глупому сердцу, которое хоть и глупое, а видит все так зорко и истинно.

* * *
«Чего тебе надобно, старче?» А надобно старику то, чего желает его злая старуха. Я не старче. И даже не юноша. И у меня всего одно желание на ближайшие дни. Чтобы пошел снег. Чтобы, как сказочные терема, выросли сугробы. Чтобы деревья, как павы, выступали в снежных нарядах. Чтобы большие и пушистые — танцевали снежинки. Чтобы белой кистью, белой краской, на белой бумаге улиц — рисовался городской пейзаж под аккомпанемент снегопада. Чтобы все мы удивлялись и радовались этому зимнему чуду.
Несколько дней не выходила из дома. А сегодня вышла и услышала, как улица жалуется на отсутствие снега. И, правда, выглядела она понурой и потерянной. Что я могу ей сказать!? Почитать стихи Юрия Левитанского?

* * *
«О небо, небо, ты мне будешь сниться…» Всё смешалось в небесах: снеговые тучи, редкие пролеты птиц за окном. И не во сне, а наяву, глядит в мою комнату небо. Начался новый день. Как много дел с утра: помолиться, увидеть рассвет, встретить снег, сходить за хлебом, покормить птиц. И, конечно, написать или позвонить друзьям. Возвышенное переплетается с обыденным. И это правильно. Всему найдется место. Всё требует нашего участия: жить, встречаться, любить, удивляться. Покажется, что день не заладился, нет настроения. А посмотришь на небо, вспомнишь Бориса Шергина, как по утрам он ходил «проведывать небо». Вспомнишь друзей. Откроешь томик стихов. И всё пойдет на лад. И весь день переглядываешься с небом.

* * *
Я живу с ощущением того, что Господь хранит меня, что я под Его защитой. Видимо, мама, там, на небе, молится за меня всей силой своей вечной любви. Я эту любовь ощущаю тоже. Бывают плохие мысли, но эта охранительная любовь уводит меня от них. От тёмного — к светлому. И всегда-всегда я вижу лица людей, которые дороги мне, которым я нужна. Это моя охранная грамота, если можно так выразиться. Она проводит меня через трясину тоски и уныния. А унывать не следует. Во-первых, смертный грех, во-вторых, — в противовес ему столько хороших событий и явлений есть у меня, что каждое утро можно встречать улыбкой.

* * *
Давно ли вы получали письма, написанные от руки? Компьютер компьютером, но письма на бумаге — особая статья. И, кажется, мне, что не канула в лету милая привычка получать рукописные письма и отвечать на них так же рукописно. Мы ищем слова, мы подбираем их, словно они живые. А они и, правда, живут, дышат, улыбаются. Прежде, чем написать слово, мы отогреваем его в своем сердце. «Идите сюда, добрые слова». И они идут гуськом и образуют светлое пространство письма. Вот почему так светло читаются бумажные письма… Они пишутся неспешно. «С чувством, толком, расстановкой». Слова, как дети, что играют на полу, строя железную дорогу. Вот я окликаю их, они поднимают голову, улыбаются и бегут на мой зов. И я снаряжаю их в путь, в другой город, к хорошему человеку.

* * *
Если бы я умела рисовать кисточкой нежности, красками любви на бумаге вдохновения и признательности, я бы нарисовала портреты друзей. Повесила их на стену и любовалась каждый день. Но вот что странно — портретов нет, а я любуюсь.

* * *
Набираю текст на компьютере. Время от времени нажимаю на «сохранить». И представляю, как во время наших встреч, знакомств мы тоже нажимаем на «сохранить», и человек остается в нашем сердце. Чем больше мы сохраняем, тем драгоценнее становится жизнь.

* * *
Звонят друзья — их всех в других городах завалило снегом, закружило метелью, заворожило снежной сказкой. И только мой город стоит особняком. А так хочется больших снегопадов, белых хлопьев с высокого неба. Иногда мне кажется, что снег идет не с неба, а из волшебной музыкальной шкатулки. Такой же старинной и прекрасной, как эта беззвучная музыка снега. Зима, больше других времен года, склоняется к классической музыке.

* * *
Утром я вышла из дома и увидела, что все вокруг бело. Снег не забыл ничего. Даже вывески и перила, и самые тонкие ветки. Маленькие сугробы сидели на лавочках. И лавочки чувствовали себя счастливыми. Снег не забыл никого.

Предисловие Дмитрия Шеварова

Рисунок Ксении Наумовой